Thursday, September 28, 2006

А.Н.Островский на французской сцене

Сей приятный сюрприз имел место в театре Женвилье (Gennevilliers), городке, примыкающем к Парижу с северо-востока, неподалеку от Сен-Дени.

Бернар Собель (Bernard Sobel) поставил "Таланты и поклонники" без особенного насилия над пьесой. Нынешние же режиссеры чаще "ставят себя", пользуясь произведениями умерших авторов как сырым материалом. После десятиминутной заминки (быть может, по вине или желанию самого Александра Николаевича) пьеса вдруг прорвалась и пошла. А я уже было затосковал, как на уроках литературы в московской школе 60-х, когда мы изучали "Грозу" по Добролюбову.



Зрители терпеливо переносили изобилие уменьшительных имен, полных оттенков для русофона, иной раз сладчайших, всех этих Васей и Саш, которые вдруг делаются Саньками, Александрами и тдп. Перевод пьесы сделал всё более известный Андре Маркович (André Markowicz), поставивший задачу максимально приблизить русский оригинал к переводу. И уже на славу поработавший над Достоевским.

Поразительно, сколько в Островском Чехова! То есть, конечно, наоборот. И юная неподкупная провинциальная актриса Негина (Chloe Réjon), предки которой потеряли где-то букву "о" (и, кажется, насовсем), уехавшая в конце концов в Москву (может быть, потому, что у нее нет сестер, и она у матери одна). И Великатов (Eric Caruso), предприниматель и миллионер, будущий Тригорин. И суфлер Нароков (Jacques Pieiller), несомненный Калхас... все, все в ком-нибудь да перевоплотились.

Впрочем, может статься, постановки Чехова на Западе отбросили свое отражение на постановки русских пьес. Островского пришлось тоже осовременить. Минимум декораций. А если они есть, как паровоз в последнем действии, то он вырезан по-шекспировски из фанеры. Однако он пыхтит и пускает пар по-настоящему. Так одолевается присущий жанру театра китч.




Нет ли у постановки социальной задачи? Этот вопрос мы задавали себе, слушая призывы Мелузова (Vincent Minne), студента и жениха Негиной, к бедной честности и честной бедности. Пьесу в защиту целомудрия в шоу бизнесе, протестующую против засилья "сексократии". Только театр на субсидии может ныне ставить пьесу, в которой 13 действующих лиц. Есть перекличка с нынешним постоянным (и лицемерным) напоминанием о "многомиллиардном долге соцстрахования" во Франции (банкам). Вот и призыв к воздержанию, осуществляемый благородными средствами искусства, как нельзя более кстати.

Другая мораль пьесы в том, что наличие таланта оправдывает всё. И отъезд талантливой Хлои Режон в Москву может восприниматься намеком на бегство талантливой французской молодежи в США. И неудивительно: Франция стала страной доходных домов и их владельцев, скучных тусклых рантье. Правительство им подстать.

Пьеса может дать пищу и любителям аналитического толкования литературы. Героиню зовут Александра Николаевна, как и самого драматурга (переодевшегося по какой-то причине женщиной). Ее фамилия [О]Негина, – и лучше не открывать эту дверь, за которой теснятся тысячи домыслов и гипотез...

Маркович перевел название как "Don, mécènes et adorateurs". На городских афишах запятую пропустили и напечатали второе слово с большой буквы, и смысл получился близкий к "Дон Меценат и обожатели". Пьесу я смотрел в компании с поэтами СЛАМа Римой Декло и Лаки Стар; сей последний сказал, что, на его взгляд, пьеса несколько хаотична. Захотелось упрекнуть его в картезианстве, но вспомнил, что он из Квебека.

Зал театра вмещает 370 человек, зрителей было меньше половины. Для буднего вечера это немало, тем более для пьесы, идущей 2 с половиной часа без антракта.
Спектакль выпущен в январе этого года, шел месяц, а теперь возобновлен на неделю перед гастролями по Франции.